Введение.

Юмор  остается практически неизученным инструментом для применения в психотерапии, несмотря на большой объем исследований  в психологии вообще.  Существует несколько психотерапевтических направлений, которые ориентируются на использование  юмора,  однако я не нашел  в литературе о  гештальт-терапии размышлений и рассуждений об использовании юмора в практике, во всяком случае, на русском языке и в работах русскоговорящих гештальт-терапевтов. 

Существующие описания применения юмора принадлежат к когнитивно-поведенческой традиции  и представлены в работах Ф.Фарелли и А.Эллиса.  Фарелли был первопроходцем активного использования юмора в психотерапии и разработал модель, названную им «Провокационной терапией», в которой юмор занимает значительно место. В своей книге он пишет: «Если пациент не смеется на сеансах, то терапевт не занимается провокационной терапией» [5]. Этот радикальный подход и такое отношение к юмору и смеху, как необходимому условию успешности терапии, оказалось весьма близко и мне. 

Меня побудило заняться исследованием этой темы мое собственное любопытство:  меня всегда интересовал юмор и вообще комическое, и  я получаю большое удовольствие от хороших шуток и смеха. Однако за мой интерес отвечают не только личные пристрастия – юмор это малоизученный терапевтический инструмент и мною движет еще и любопытство исследователя. 

Просматривая литературу о юморе в психотерапии, я нашел небольшое количество публикаций. В области гештальт-терапии, мне  не удалось найти вообще ничего! Те публикации, которые я обнаружил, носили скорее повествовательный характер, без анализа юмора как терапевтического инструмента и тем более без попыток объяснить применение комического с точки зрения теории гештальт-терапии, которая, как мне кажется, может дать понимание для  использования терапевтического юмора исходя из своих базовых предпосылок. 

В этой работе я постараюсь развернуть свои размышления о юморе как терапевтическом инструменте и связать эти размышления с теорией гештальт-терапии. Я также предприму усилия для того, чтобы показать собственную точку зрения на использование юмора и рассказать о том, как я использую юмор в своей терапевтической практике.

Так вышло, что комичное пришло в мою терапевтическую работу как бы само, и заняло определенно место в моей работе гештальт-терапевта. В самом начале это были просто случайности, на которые мне повезло обратить внимание; позже я стал искать способы понимания комического как терапевтического инструмента и пользовался найденными наработками других авторов, в частности уже упомянутого Френка Фарелли. Позднее я стал задумываться, как интегрировать юмор  с концепциями гештальт-терапии для того, чтобы превратить его в рабочий инструмент, используемый осознанно, в подходящие моменты, с пониманием его потенциальной силы с одной стороны, и потенциальной опасности с другой. 

Юмор является чем-то практически неуловимым и очень связанным с конкретной ситуацией, поэтому говорить о юмористических техниках, наверное, не совсем корректно, однако можно говорить об общей готовности использовать юмор в терапии. Я имею в виду не техническую ориентацию, а определенную позицию терапевта, включающую готовность к использованию юмора и комического в работе с пациентами. 

От своих коллег я часто слышал совершенно, на мой взгляд, необоснованные высказывания о юморе: что шутки - это обесценивание опыта клиента, что юмор нежелателен и опасен, что ирония –  злость терапевта к пациентам и т.п. Как мне кажется, эти высказывания отражают лишь определенную часть размышлений об использовании юмора в психотерапии. Однако,  если я рассмотрю эту критику, как повод для размышлений о возможных рисках при использовании юмора, то они дадут мне хорошую опору для понимания тех опасностей, которые подстерегают терапевта, пользующегося комическим в своей работе. 

Общие факты о юморе и смехе.

Юмор – это способность человека смеяться на своей жизнью, над её проблемами, неудачами, сложностями. Юмор помогает выйти за пределы ситуации и посмотреть на нее со стороны, двигаясь ко взгляду из метапозиции. Универсальный характер юмора заключается в том, что практически все люди смеются и понимают шутки. Можно сказать, что юмор это общий язык человечества, дающий возможность испытать совместность и причастность к  другим. В самом деле, вы всегда узнаете улыбающегося человека, и часто улыбнетесь в ответ. Мы все примерно одинаково реагируем на шутки и юмор: мы смеёмся. 

Чаще всего, смех является выражением эмоциональных состояний радости, счастья,возбуждения и интереса, хотя иногда он проявляется на другие состояния, такие как стыд, гнев, обида.

Чисто физиологически, реакция на юмор относиться к системе телесной саморегуляции, смех приводит к разрядке психофизического напряжения. Юмор активизирует телесное бытие, тело становиться заметным сразу после удачной шутки: человек содрогается от смеха, открывает рот, интенсивно дышит, телесные ощущения усиливаются, лицо краснеет и т.п. Смех это чрезвычайно сильная телесная реакция: во время и после смеха происходит изменение функционирования нервной, сердечно-сосудистой и иммунной систем. 

Как показывают исследования способность к смеху является врожденной способностью человека и проявляется уже в 17 дней жизни. Дети, рождённые слепыми или глухими,  тоже умеют смеяться. Дети в возрасте 6 лет смеются примерно 300 раз в день, тогда как взрослые - около 20 раз, хотя эти показатели сильно зависят от личности человека и социального окружения в настоящий момент [4].

Исследования нейрофизиологов показали, что смех связан с активацией вентромедиальной префронтальной коры мозга, которая производит эндорфины. В актвации смеха принимают участие части лимбической системы. Эта система отвечает также за эмоции и помогает с функциями, необходимыми для выживания людей. В качестве структур лимбической системы, которые участвуют в смехе являются гипокамп и миндалевидная железа. Считается, что во время смеха возникают нейронные связи телэнцефального и диэнцефального центров с системой дыхания [item]

Влияние смеха на здоровье организма впервые была установлена в 2005 году в Университете Мэриленда, США, когда ученые установили, что смех вызывает расширение внутренней оболочки кровеносных сосудов, что способствует улучшению кровообращения. Было установлено, что бета-эндорфин, выделяемый при смехе гипоталамусом активирует рецепторы на поверхности эндотелиальных клеток, что высвобождает оксид азота, который вызывает расширение сосудов. Оксид азота обладает также и другими кардиопротекторными свойствами, в частности он снижает агрегацию тромбоцитов, снижая воспалительные процессы. Смех также снижает уровень стрессовых гормонов, таких как кортизол и адреналин. При смехе в мозге вырабатываются эндорфины, которые действуют как обезболивающее. Смех повышает количество клеток, продуцирующих антитела, повышает эффективность Т-клеток и тем самым повышает иммунитет [item].

Существует несколько аспектов юмора:

- когнитивный аспект связанный с работой интеллекта и мышления. Такой тип юмора у нас в России называют «английским». Этот юмор отличается изящностью и остроумием, включая в себя абсурд, противопоставление, игру слов, анаграммы и пр. Мне кажется, использование этого типа юмора тесно связано со способностью подмечать несоответствия и преодолевать их при помощи интеграции через комическое. 

- эмоциональный компонент в большей степени сосредоточен около эмоций радости, интереса-возбуждения и любопытства.

- телесный компонент отвечает за саморегуляцию – это те приятные телесные ощущения разрядки напряжения, которые возникают во время смеха.  

социальный аспект включает в себя интерактивный обмен и ситуации близости с другими людьми [item].

Предпосылки для использования юмора в психотерапии.

Как мне кажется, основные  понятия гештальт-терапии подтверждают  её потенциальную способности к интеграции новых идей и способов работы, что открывает большие перспективы как в развитии её теории, так и в практике.  Одно из важных для меня положений в гештальт-терапии заключается в принципиальной относительности использования концепций, позиции релятивизма, которая заявляет о важности сомнения и некоторой незаконченности наших выводов. Такая позиция  помогает избегать окончательных ответов и в большей степени задаваться вопросами о происходящем. Использование юмора для терапевтических целей интегрируется в концепцию релятивизма, т.к. результат юмора (шутки, парадокса) предполагает множество толкований и не может быть объяснен только одним выводом. Комическое позволяет оставаться в позиции сомнения и неопределённости и тем самым поддерживать критическое отношение к происходящему. Под критическим отношением я подразумеваю способность не привязываться только к одной точке зрения, понимая, что она описывает лишь малую часть реальности. 

Юмор абсурден, он помогает выйти за пределы привычной нас реальности, он создает метапозицию. Шутка – это подмеченная суть ситуации, интегрировавшая ее противоположности и подчеркнувшая абсурд привычного видения. В определенном смысле юмор передает нашу готовность обрести творческое восприятие привычного, трансформировав его в нечто новое, полное энергии. Говоря о трансформации, я в первую очередь, имею в виду мобилизацию ресурсов ситуации, иначе говоря, доступ к ид-функции, "тому, что толкает". Это смутное пред-понимание, рост энергии и пред-готовность к действию (как ощущение собственной возможности что-то предпринять) возникают в период преконтакта. Работая в преконтакте с использованием юмора, мы имеем возможность напитать, поддержать фон ситуации, что поможет  формированию более сильной фигуры. Если сказать языком гештальт-терапии, юмор-это мостик, связующее звено между фоном ситуации и формирующейся фигурой. С одной стороны, он поддерживает динамическую силу ситуации, "то, что толкает" [2], с другой - то, что проявляется между.

Ещё один очень важный для меня аспект гештальт-терапии  заключается в интеллектуальной свободе выбирать с какой частью  теории идентифицироваться в практике: это означает, что в каждый момент времени я могу выбирать какой аспект юмора привнести в терапевтическую ситуацию: будь то аспект  эмоциональный или необходима когнитивная работа, а клиент подскажет мне (в виде подтверждения или отвержения) в правильном ли направлении мы двигаемся. Такая работа позволяет мне мобилизовать собственную функцию выбора и поддерживать подобную мобилизацию у пациента, что представляется мне ресурсным состоянием для терапии.

Различные аспекты юмора (когнитивный, эмоциональный est) используются в различных пропорциях. Можно сказать, что применение  юмора с преувеличенным аспектом определяется типом ситуации и «типом» пациента, а точнее говоря, тем, что можно назвать «пейзажем его души". Мне кажется важным использовать эту идею в работе для достижения терапевтического альянса. Как мне кажется, терапевт может и должен использовать все то, что идет на пользу его пациенту, а "вписывание" терапевта в ландшафт точно помогает. Такое вписывание поддерживает пациента и помогает ему начать доверять терапевту. Слишком иное отношение непривычно клиентам, они чувствуют себя в сильном беспокойстве и задача терапевта заключена в создании баланса новизны и поддержке консервативных способов восприятия и действия, связанных с Personality. Чрезмерное "вписывание" приведет нас лишь к соглашательству с позицией пациента, чрезмерная новизна не сможет быть ассимилирована и терапия, скорее всего, закончится, не успев начаться. Юмор представляется мне весьма хорошим решением этой задачи. Сама его форма несет для пациента новизну (иногда даже слишком), в то же время юмор – это социально одобряемое явление в нашей (русской) культуре, что  позволяет присоединиться к пациенту. Кроме того, используют юмор мы можем говорить о сложных ситуациях совсем иначе, чем обычно.

Используя юмор во время работы с такими вопросами как смерть, свобода, смысл, мы дедраматизируем эти категории, переводим их в ранг комичного и эмоционально переносимого. В самом деле, люди шутят (у нас в России) над несколькими вещами: секс, смерть, человеческие отношения и политика. Смерть – это конечность и неизвестность, страх и боль. Юмор переводит смерть в нечто совсем иное: в предсказуемость, в закономерный финал жизни отдельного человека, после которого жизнь как явление продолжается.  Как не вспомнить тот известный  анекдот. Умирает старый мужчина, а его жена готовит овощное рагу на кухне. Он, с трудом приподнимается на локте и, призывая внука, просит его принести немного рагу. Через какое-то время внук возвращается и говорит, что бабушка не дала рагу. «Почему?» - спрашивает дед. «Она сказала, что это на поминки» - отвечает внук.

Политика является вопросом власти и подчинения, провоцируя ранние конфликты привязанности, нарциссические тенденции и амбиции. Юмор разрешает взглянуть на эти вещи под другим углом, например, как на возможность противостоять власти, сохранять достоинство и свободу. Как не вспомнить ту притчу о Диогене, который на вопрос Александра Македонского о том, что ему нужно ответил: «Не загораживай мне солнце». 

Религия поднимает вопросы иррациональных страхов, а также вопросы мировоззренческого толка. При помощи юмора мы можем сохранить остроту ума, не быть парализованными этими силами, мы сохраняем возможность действовать, не взирая на наши страхи. Религия также близка к темам табуированным и запрещенным, являясь во многом цензурой, через которую проходят наши импульсы, многие из которых затем отвергаются как недостойные или «грязные». Однако религия не формирует этику, в том смысле, что она не помогает развитию структуры выбора, а несет морализаторскую функцию, ориентируясь на «истинность» как продукт морали, т.е. поддерживает определенный тип поведения, который необходим и считается «правильным».  В таких условиях, рождение свободы выбирать является проблематичным. Говоря языком гештальт-терапевтической теории, Self концентрируется в большей степени на одной функции – Personality. 

Сакральность юмора проявляется в том, что комичному разрешено говорить о невозможном или запретном. В истории России существовали такие люди, которых называли блаженными или юродивыми. Именно они позволяли себе то, что было запрещено остальным – называть вещи своими именами под маской комичного. Наша история знает немало примеров, когда такие люди не только восстанавливали социальную справедливость, но и бросали тень на тирана, заставляя его сожалеть о своих поступках и иногда даже пытаться исправить ситуацию. Примечательно, что большинство историй об этих людях (я имею в ввиду комические истории) связаны со взаимодействием с власть имущими, в первую очередь с царями, которые, следуя русской традиции, примерно с 16 века стали считаться божьими помазанниками. Таким образом, юмор и различные его производные противостоял искушению сакрализации власти и призывал к трезвому взгляду на происходящее. Мы также можем говорить о власти старых представлений и консервативных приспособлений в противостояние, с которыми вступает юмор.

Работая с юмором, терапевт сам становится немного похожим юродивого: используя комическое, он словно камуфляжем прикрывает серьезный посыл к тирану цензуры  донося идеи, которые иным путем не могли быть приняты. 

Резюмируя вышесказанное, я предлагаю следующие ключевые предпосылки для использования юмора в психотерапии:

Юмор - это ценный терапевтический инструмент.

Использование юмора поддерживает творческий контакт терапевта и пациента.

Многообразие юмора и его аспектов позволяют его использование в самом широком поле клинических ситуаций.

Осознанное ориентация на  эти предпосылки дает возможность включения  юмора в психотерапевтический процесс, сохраняя его творческую коммуникационную  природу, создаваемую не столько терапевтом или клиентом, а всей ситуацией их взаимодействия.

Возможности юмора в психотерапии.

Помощь в создание и развитии терапевтических отношений.

Юмор сглаживает тревогу первоначальной работы, беспокойство при первых встречах с терапевтом. Он помогает создать  то, что называют настройкой терапевта и пациента. Одной из  потребностей при первых встречах является желание разместиться, устроиться в ситуации, как терапевту, так и клиенту. Потребность удобно устроиться, на мой взгляд, близка к такому понятию как безопасность в терапевтических отношениях, иногда на эту работу уходит достаточно длительное время. Как мне кажется, юмор поможет превосходно решить эту терапевтическую задачу, поддерживая пациента в его обустройстве в ситуации терапии. Можно использовать шутки, метафоры, парадоксы и анекдоты как своеобразную "смазку" контакта, помогая ситуации стать более безопасной, более комфортной для дальнейшей работы. 

Юмор фасилитирует  коммуникацию между терапевтом и пациентом, что кажется мне одной из  его важнейших  функций.  Забота терапевта о фасилитации взаимодействия является первоочередной задачей терапии. Пациент приходит к терапевту с неудовлетворенными потребностями, в первую очередь, межличностными, часто не осознавая, какие это потребности. Пациенты что-то требуют от терапевта, что-то смутное, нечетко сформулированное и неоформленное. Это наблюдение помогает мне  определить желании пациента – оно первично,  принадлежит полю и менее дифференцировано чем потребность [1]. В этом случае речь идет о ранних фазах преконтакта, когда и терапевт, и пациент находятся во власти ситуации и ее функции Id, в то же время  Personality, "проводит"  желание через свой фильтр и зачастую, представляет его рафинированным и отделенным от «неудобных» для человека частей. Терапевт, принимая сторону желания пациента, помогает тому развиваться. Юмор в этом случае можно использовать  как возможность обойти цензуру Personality и дать поддержку тем смутным зонам желания, которые обычно не представлены в опыте пациента. 

Юмор служит выражению симпатии к пациенту. Парадоксальная природа юмора заключается в том, что он одновременно поддерживает человека и фрустрирует его. Это что-то вроде двойного послания, одна часть которого направлена на поддержку человека как личности, а вторая к проблемному или нежелательному поведению. Мне кажется, что выражение симпатии к пациентам – это весьма сложный аспект терапевтических отношений. Нас учат быть серьезными, сдержанными и более реагирующими на пациента, нежели проактивными по отношению к нему. Такой подход конечно же несет в себе много преимуществ, однако, он может создавать реакции недоверия у пациента, что то вроде «На самом деле, я вам не интересен». Юмор хорошо помогает преодолеть эти ловушки. Многие мои пациенты страдают от того, что не знают как к ним относятся окружающие, они полны тревоги и негативных ожиданий и в их опыте слабо представлено откровенное отношение к ним. Речь идет о том, что пациенты не знаю как к ним относятся, они ищут эту информацию, однако, как я часто слышу, терапевту желательно воздерживаться от предоставления этой информации. Таким образом поддерживается проблемный паттерн поведения и потребность клиента оказывается хронически неудовлетворенной. Я думаю, что иногда пациентам просто необходимо, чтобы терапевт сообщим им то, что он о них думает. Они привыкли жить в мире сокрытия правды, окружающие обманывали их или избегали говорить о своем впечатлении. Используя юмор мы можем сообщить о своём впечатлении, может быть несогласии, или даже покритиковать. Комическое в этом случае выступает в роли "защитной оболочки" : терапевт упаковывает в шутку серьезный посыл.

Юмор для проверки терапевтических гипотез и диагностики.

Гипотеза как форма предположения о страданиях пациента и его причинах может связывать терапевта, блокировать терапевтическую ситуацию и останавливать динамику работы. При слишком серьезном подходе к своей работе, неизбежно появляется, на мой взгляд, какое явление контакта как дифлексия – способ обойти напряжение, снизить его интенсивность и вовлечься в дискуссию о причинах и предположениях. В определенных ситуациях такой подход вполне уместен и даже необходим, однако риск застывания и замораживания терапевтического взаимодействия повышается, что впрочем, является «нормой» и даже поощряется некоторыми терапевтами. Я говорю о таком явлении как привязанность терапевта некоторой идее относительно своих пациентов, например в диагностике и обнаружении «проблем» и «способов» как с ними работать. В самом деле, искушение работать с горем по определенной схеме, весьма велико. Естественно, это связано с терапевтической гипотезой. Однако мне кажется важным иметь несколько гипотез о пациенте, чтобы при удобном случае изменить их или отказаться. Юмор хорошо подходит для этого. В первую очередь, для проверки гипотезы – метафорическая форма позволяет бережно и деликатно сказать пациенту о своих предположениях и проверить находят ли они подтверждение. Второй аспект в этом случае – это возможность юмора создавать альтернативную гипотезу о пациенте. Часто мои клиенты говорят о себе и своей жизни в мрачных тонах, они словно привязаны к определенной концепции, которая находит место в их идентичности. Они словно заворожены темным знанием и переживанием себя. Это необходимо учитывать в работе, однако опираясь на это и используя комическое мы можем помочь пациенту переформулировать и проверить свои гипотезы о происходящем.

Мы можем анализировать шутки пациента, для того чтобы понять, что он пытается нам сообщить.  Я имею в виду, что послание пациента многогранно и рассматривая его как метафору, глядя на него как на многослойное явление, мы можем приблизиться к пониманию пациента. Такой подход к юмору как к метафоре жизни и трудностей пациента позволяет мне «поймать» то, что он хочет мне сообщить, но может не говорить этого напрямую. Мне кажется интересным поделиться теми наблюдениями, которые я использую для диагностики во время работы. 

Юмор может сообщать нам о «излюбленных» способах прерывания контакта пациента. 

Для каждой из форм прерывания контакта у меня есть несколько анекдотов, например анекдот о пожилой семейной паре в ресторане, заказывающей блюда. Муж говорит жене: «Так, дорогая, что же мы все-таки любим?» Я могу рассказывать эти анекдоты для иллюстрации механизмов прерывания или для того, чтобы проверить понимает ли пациент собственную схему прерывания контакта.

Юмор демонстрирует область страхов. Традиционно мы называем такой юмор черным и иногда поражаемся тому цинизму и отсутствию сострадания, что является неотъемлемой характеристикой таких шуток. Такой юмор позволяет смотреть на происходящие ужасные вещи под углом  легкой диссоциации и обесценивания, что свидетельствует о наличии другой части опыта, возможно болезненной, которая не интегрирована в переживание в настоящий момент. Чёрный юмор помогает приблизится к области отвергаемого опыта и возможно даже пережить некоторые его аспекты.

Юмор как застывшая форма взаимодействия. Наверняка каждый из нас встречал этаких неуёмных весельчаков, которые казалось бы никогда не унывают, находятся в постоянно приподнятом настроении и шутят направо и налево. Однако при пристальном рассмотрении я замечал, что-то ускользающее во время общения, некую натужность, чрезмерное приложение усилий для поддержания этого поведения. Это что-то трудноуловимое, что однако можно почувствовать как легкое несоответствие и притворство. Как мне кажется речь в этом случае идет о том, что юмор выполняет функцию поддержки определенной идентичности и становится таким образом, как бы в плену у нее. Он перестает быть продуктом момента ситуации, а превращается в нечто заготовленное заранее и лишенное таким образом мгновенной связи с фоном ситуации.

Юмор для поддержки борьбы и противостояния. 

Различные формы комического служат выражению агрессии и враждебности и таким образом выполняют функции противостояния. Наверное, около 90 процентов пациентов работая с терапевтом играют во что-то вроде вербального армреслига. Такая борьба часто непродуктивна и служит сохранению статуса-кво в жизни клиента. Это показатель того, что можно назвать сопротивлением терапии, причём это сопротивление не стоит приписывать пациенту. Это скорее свойство ситуации, включающей и терапевта, и (не)удобство его кабинета, время суток и т.п.  Использование юмора в терапевтической ситуации показывает, что сопротивление ситуации  значительно снижается  при должной мобильности терапевта, его способности отказаться от готовых схем взаимодействия и направить свои усилия на конструирование иной реальности. 

Замечая моменты противостояния, агрессивности и даже враждебности пациентов, я стараюсь в еще большей степени мобилизоваться и направить свои усилия на понимание в чем смысл этого. Я различными способами стараюсь поддержать этот процесс и юмор в этом случае часто приходит мне на помощь. Призывая пациента противостоять мне (например в шутливой форме или при помощи иронии), нам удается легализовать и такую форму взаимодействия и надеяться на то, что это пойдет на пользу нашим отношениям. Такое дружеское покусывание также является для меня элементом развивающей игры. Если вспомнить теорию ментального метаболизма, которую разрабатывал Перлз и представил в книге «Эго, голод и агрессия», дентальная агрессия является совершенно необходимым этапом в развитии ребенка. В русском языке мы имеем множество метафор и идиом о оральном характере юмора. Он может быть острым, мы покусываем и закусываемся друг с другом; шутка бывает соленой и перченой; мы сушим зубы, когда улыбаемся и т.п. 

Шутки помогают легализовать противостояние и придать ему оттенок игры, удовольствие от которой получают оба участника, игры, которая приносит новые схемы контакта и поддерживает должный уровень возбуждения-интереса совершенно необходимого, на мой взгляд,  для успешной работы. Терапевт, который шутит, способен показать пациентам и свою агрессию тоже, не оставляя последних в неведении относительно переживаемого им. 

Юмор для поддержки процесса.

В практике  я встречаюсь с ситуациями, когда пациент долго прорабатывал свои проблемы, хорошо их понимает, но не получает желаемого улучшения в своей жизни. Это наводит меня на мысли, что описание и понимание проблемы превратилось для пациента в часть его идентичности и заняло место в его Personality.  Человек как бы фиксируется в проблемном поведении: он хорошо понимает, как устроена его проблема, почему она возникла, какие препятствия она создает, однако он не может выйти за ее пределы и преодолеть те ограничения, которые возникают вследствие этой проблемы. В такой ситуации словно само это понимание и знание являются источником поддержки проблемы. Так же, я думаю, что пациенты приходят к нам с уже готовой схемой потенциального  контакта – рассказать о своей проблеме и получить хорошую рекомендацию или совет для ее решения. Более продвинутые клиенты говорят, что хотели бы проработать проблему, что, однако часто означает, продолжение действий по ее сохранению. 

Однако такая «проблемноориентированная терапия» может продолжаться годами без особого успеха – реальным результатом будет консервация творческих ресурсов человека.

Так или иначе, вклад в это положение вещей происходит с обеих сторон. Что же можно предложить? Одним из решений для меня является юмор, способствующий  мгновенному переключения с проблемного образца поведения, мышления или чувствования, на другой, зачастую кардинально отличающийся.  

Один из принципов теории поля – это принцип изменяющегося процесса – никакая конфигурация поля не может быть постоянной, оно изменяется, оно никогда не одно и тоже [4]. Юмор всегда изменчив, он зависит от поля в настоящий момент. Суть заключена в процессуальном характере юмора, в ориентации на изменившиеся условия, только лишь в которых юмор будет «свежим» и новым, показывая непривязанность к старым формам. Такой подход позволяет нам находиться в творческой позиции – позиции незнания и наблюдения, провоцируя нас каждый раз изобретать новизну юмористического в контакте с пациентом. Хорошая шутка лишь на краткий момент фиксирует реальность, после чего уходит на задний план, уступая место следующей. Мне это кажется весьма походящим на игру, в которой нет цели, лишь процесс. Так играют маленькие дети, лишь в более взрослом возрасте игра становится целеориетированной, например, игрой, в которой нужно достичь чего-то (прятки, ляпы и т.п.) Юмор предполагает игру со словами и смыслами, фоном и фигурами. Играя, как и шутя, пациент становится способен войти в состояние процесса или говоря гештальт-терапевтическим языком, в состояние awareness –имплицитного понимания поля организм-среда. 

Принцип возможной значимости из теории поля гласит, что не нужно изначально создавать иерархию важности заранее, что никакая часть опыта не может быть исключена как неважная. Это принцип на мой взгляд отлично характеризует работу юмора – шутя, мы обращаем внимание на "неважные" аспекты нашего опыта, на те, которые обычно не замечаются или игнорируются. Такое непридание важности чему-то отдельному позволяет находиться в позиции присутствия. Присутствие же на мой взгляд является необходимой предпосылкой для использования юмора. Например, мы можем пошутить относительно привычной манеры пациента здороваться или насчет его внешнего вида или какой-то привычки и это поможет вывести предмет шутки на передний план. В самом деле, обращаясь например к росту человека (который уж точно является стабильной характеристикой и как мне думается не часто становится предметом обсуждения в терапии), можно спровоцировать множество переживаний, часто не осознаваемых или избегаемых.

Комическое выходит за пределы терапевтического регламента – готовых схем взаимодействия, терапевтических рамок, которые конечно же имеют свои плюсы, обеспечивая понятные правила взаимодействия, однако такие рамки уводят от новизны, которую может принести шутка или провокация. Работая с юмором, терапевт находится вне регламентированной зоны, вне правил социальной игры, которую поддерживают не только и не столько пациенты, сколько терапевты, фиксируя отношения регламентом. В определенном смысле работа с юмором – это всегда риск, это зона где цензура отходит на второй план, что однако, может вызвать сильное беспокойство у некоторых пациентов (и терапевтов!) Эти размышления приводят меня к выводу, что уровень использования юмора необходимо коррелировать с уровнем оказываемой пациенту поддержки, иными словами, чем «острее» юмор, чем больше терапевт должен присутствовать для пациента, как бы сглаживая ту фрустрацию, которая возникает от шуток. Такая позиция предполагает активное включение симпатии к пациенту, мы как бы говорим: «эта шутка относится к твоему поведению, однако, я понимаю, что могу разозлить тебя (обидеть, ранить, и т.п.) и я готов иметь с этим дело, ведь я присутствую здесь для тебя, для твоих проявлений».

По моим наблюдениям юмор совершенно различно воспринимается разными людьми. Он слишком индивидуален, чтобы мы могли говорить о каких-то технических приемах в его использовании.  Таким образом терапевт, работающий с юмором вынужден каждый раз изобретать шутку: конечно он может быть готов к определенным ситуациям и может иметь «багаж» анекдотов, но в конечном счете, именно конкретная клиническая ситуация будет той формой опоры, которая необходима для создания подходящей для пациента шутки. Разное восприятие юмора разными пациентами требует от терапевта высокой мобильности и гибкости. В конечном счете использование юмора приводит к выводу – каждому пациенту – своя терапия. Эта идея как нельзя лучше иллюстрируется теорией поля – наш опыт всегда индивидуален и работать необходимо также индивидуально. По сути, речь идет о создании новой терапии для нового пациента. 

Терапевтическая позиция при использовании юмора. 

В самом общем виде такая позиция подразумевает, что мы готовы смеяться – над проблемами, над несовершенством, убеждениями и пр. Особенность применения юмора заключается в разведении пациента и его поведения – мы шутим над поведением, не затрагивая самого человека. Это значит, что необходимо быть чрезвычайно внимательным к используемым словам.  Работая с юмором мы должны быть невероятно мобильны, я имею в виду мобильность awareness [2]. Мы чрезвычайно чувствительны к полю, полны симпатии к пациенту и подчеркиваем, что объект наших шуток – это его поведение. Одной из  особенностей терапевтической позиции в этом случае является наша готовность стать субъектом шуток самого пациента, более того я  убежден, что когда пациенты начинают шутить над терапевтом, поддразнивать его, терапия проходит успешно. Возможно, провоцирование такого поведения клиента входит в круг задач терапевта. Иными словами, пациент включается и готов рисковать, отравляясь в неизвестное. Я так же убежден, что использование юмора поменяет и нас как терапевтов, я надеюсь, что благодаря этому мы станем добрее и человечнее, ведь шутка, поставленная на службу нашим пациентам, также говорит и  о нас – наших страхах и надеждах, слепых пятнах и застаревших идеях.

Терапевт при использовании юмора становится кем-то вроде шута или рассказчика анекдотов. Он заражается состоянием, когда «смешинка в рот попала», он немного похож на тинейджеров, смех которых часто кажется «взрослым людям» нелепым и неуместным. Кроме смеха, юмор провоцирует стыд, вину, агрессию, обиду и другие чувства, появление которых говорят о том, что шутка попала в цель. Невероятно сложной задачей в такой работе становится готовность терапевта рисковать и встречаться с подобными чувствами после своих слов. Необходима большая тактичность, умение совмещать юмор и принятие, агрессию и симпатию, ненависть и любовь. Терапевт находится в двойном процессе, он посылает сигналы к определенному поведению или проблеме, это шутки, поддразнивание, сарказм и прочие юмористические приемы и показывает свою симпатию к человеку, свое теплое отношение к нему, свою заботу, терпение и заинтересованность.

Язык терапевта должен быть многогранным, он включает в себя разные языки. Это не только привычные гештальт-терапевтам вопросы, но и рассказы, метафоры, жизненные истории. Также полезным, на мой взгляд является умение играть со словами, создавать неологизмы, использовать сленг и нецензурную лексику. Также терапевт свободен в использовании различных повествовательных жанров – его язык может быть нарочито драматическим, поучающим, комедийным, повествовательным и т.п.

Каждый из этих типов языка несет определенное послание к опыту пациента. Например, морализаторский язык способен вызвать переживания вины и пробудить опыт  ее переживания, а язык сленга и обсценной лексики спровоцировать опыт нарушения запретов и игнорирования цензуры. 

Следуя пониманиям теории поля, я констатирую, что использование юмора в работе сказывается и на терапевте. Его влияние представляется мне чрезвычайно разнообразным. В первую очередь, это дедраматизация собственной работы: я уже не так серьезен к себе, не так озабочен и нагружен, что позволяет быть более живым и присутствующим для клиента. Эта дедраматизация и снижение чрезмерно серьезного отношения к себе представляется мне хорошей прививкой от нарциссических тенденций, идеализации профессии и критичности к собственным действиям. Во вторых, юмор прекрасно поддерживает то,что можно назвать мобильностью терапевта – способность быть разнообразным и в разных местах.  Мы не нагружены чрезмерными ожиданиями от себя, мы просто работаем. Третье влияние заключено в свободе. Юмор не может быть техническим, его использование предполагает, что терапевт открыт множеству возможностей и перестает быть идеологом какой – либо техники. Парадоксально, но когда мне удалось осознать возможность работать без техник, я стал чувствовать себя гораздо лучше и сильнее. Конечно, я не отказываюсь от техник вообще, часть из них я изучил самостоятельно, часть получил во время обучения, однако техника перестала быть довлеющей формой и создавать структуру сессии. Техника как таковая не может быть индивидуальной, техника это алгоритм, который несет риск превратить терапевта в механика.  При понимании возможности работать без техники терапевт освобождает множество связанной творческой энергии – его усилия будут направлены на пациента, а не на следование «букве закона» техники. 

Юмор как нельзя лучше демонстрирует творческие возможности работы во вне техническом пространстве – заранее подготовленные шутки  чаще всего не работают, а пациенты понимают, что терапевт притворяется. Юмор это терапевтический инструмент, владение которым предполагает свободу терапевта, его готовность иметь дело с сильными аффектами и областью риска. Рискуя, терапевт показывает пациентам свою человечность и возможность ошибаться, оставаясь при этом в отношениях.

Реакция пациентов на терапевтический юмор.

Когда я только начал шутить в терапии это произошло случайно и я сильно забеспокоился о том, что я сделал. Тогда это были лишь некоторые предположения, о том как пациенты будут реагировать на мой юмор: мне казалось, что шутки разрушат наше взаимодействие, пациент может сильно обидеться и не прийти на следующий сеанс и вообще прекратить терапию. Чем дольше я применял юмор в работе, тем в большей степени я стал освобождаться от своих опасений. 

Конечно, некоторые пациенты недоумевают, что же собственно я говорю и просят меня быть серьезным, но большинство с интересом реагируют на комическое в терапии. Им действительно любопытно, они становятся вовлеченными и заинтересованными. Мне кажется, что этому факту есть несколько объяснений. Юмор провоцирует радость у пациентов и несет положительный эмоциональный заряд, поддерживая ощущение, что терапия может быть удовольствием (часто я замечаю, что пациенты представляют терапию чем-то вроде тяжелого испытания или очищающего страдания). Радость и другие положительные эмоции формируют более легкое и приятное ощущение к прохождению терапии. Во-вторых, юмор поддерживает любопытство и интерес-возбуждение, часто это именно те эмоции, которых не хватает в жизни пациентов и в которых они нуждаются. 

Юмор также несет для пациентов некий педагогический аспект. В  определенной степени, благодаря юмору терапевта, пациент может научится очень многим вещам. Первое, что приходит на ум это обучение чувству юмора  - пациент так или иначе попадает под воздействие шуток и  обучается самостоятельно их конструировать. Вовлекаясь в процесс юмористического взаимодействия с терапевтом, пациент мобилизует свои способности к созданию комического. Можно сделать смелое предположение, что юмор развивает познавательные способности пациента, такие как внимание, память, мышление и восприятие. 

Следующий аспект развития заключается в обучении пациентов переносить юмор, направленный в их адрес. Часто в обычной нашей жизни, юмор выступает как способ продемонстрировать свое превосходство и значит он участвует в создании потенциальных ситуаций связанных с унижением, что может провоцировать стыд. Этот сложный аспект обыденного юмора иногда проявляется и во время терапии, когда пациенту становится сложно, он испытывает чувство стыда и собственного несовершенства. Я призываю не делать терапию стерильным мероприятием (что, наверное, вряд ли возможно), а стараться максимально использовать такие моменты токсичности, которые может принести юмор. Наша дружелюбная позиция и заинтересованность пациентом поможет поддержать его в моменты стыда и, в итоге, помочь пациенту научиться выносить подобные ситуации в жизни за пределами терапевтического кабинета.

Третий аспект развивающего характера юмора связан с развитием способности отстаивать себя, адекватно ситуации и выражать свое недовольство и гнев. Этот аспект можно было бы назвать развитием ассертивности или уверенности в себе. Опять же в обыденной жизни юмор часто несет агрессивную направленность и маскирует гнев, злость и другие подобные чувства. Нам легче шутить друг над другом, подкалывать друг друга, нежели высказываться о гневе напрямую, кроме того, направленное выражение гнева и злости может быть неполезным для социальных отношений.  В терапии пациент сможет потренироваться на нас в выражении этих чувств и отстаивании собственной правды. Использование юмора делает этот процесс не таким острым и болезненным, он как бы маскирует и сглаживает чрезмерно острые углы во взаимодействии клиента и терапевта.

Я часто слышу, что юмор может быть неправильно воспринят, что его использования оттолкнет пациента или даже травмирует его. По моим наблюдениям, все происходит совершенно противоположное: шутки и смех в терапевтической ситуации раскрепощают клиентов и показывают им, что терапия – это пространство свободы, где уместно радоваться. Я в первую очередь ориентируюсь на российский опыт, я совершенно не представляю как реагируют на шутки терапевта в других странах. Однако, я могу надеяться, что что-то подобное происходит и за границами России. 

Это удивительно, как вопреки представлениям, комическое облегчает работу, становится смазкой контакта и поддерживает динамику ситуации, не давая ей зафиксироваться. В такой работе терапевту желательно обладать талантами плохого и хорошего актера, монологиста и шута, ставящего привычных порядок вещей с ног на голову.  Как показывает опыт моей работы, пациенты всегда с большим интересом откликаются на мой призыв к созданию комического в терапевтической ситуации. Это совершенно ново для них, и именно эта новизна рождает сильный интерес и возбуждение. Это приводит меня к мысли, что радость, являющаяся результатом комического, это то, что необходимо пациентам. Они слишком долго находились в драматическом состоянии, их проблемы преследовали их и что они получают, когда приходят к терапевту? Очередной виток обсуждения того, что никак не решается в их жизни, что накладывает на них тяжесть и делает несвободными. Естественно, я немного преувеличиваю ситуацию, однако я не могу не заметить, что то, что мы работаем с проблемами, в определенной степени поддерживает их существование. Юмор предлагает интересную альтернативу, поддерживая проект «хорошего будущего» для пациента. 

Риски использования юмора.

Юмор является  опасным в том смысле, что его необходимо использовать осторожно и осознанно, учитывая перечисленные ниже риски [4].  

Шутки могут вызвать у пациента ощущение, что терапевт не воспринимает его всерьез и обесценивает его страдания. Особенно осторожным необходимо быть с такой категорией пациентов, которых можно назвать  боящимися юмора. Эти люди всегда воспринимают шутки на свою сторону и не могут отделаться мысли, что окружающие люди посмеиваются над ними. Они избегают ситуаций с юмором и шутками, так как не могут различить кому именно направлены шутливые эпитеты, они склонны принимать их на себя.

Юмор как выражение защитной реакции у пациента. Такие клиенты сопровождают свою терапию шуточками и всегда норовят заразить терапевта своим смехом, они как бы всегда навеселе и никогда не унывают. Я осторожно отношусь к таким пациентам, мне часто кажется, что их юмор выполняет косметический эффект, скрывая их переживания и формируя поведение по типу дифлексии. Юмор в этом случае уводит от настоящих проблем и поддерживает структуру избегания. 

Использование юмора во время сильного аффекта у пациента, в особенности болезненного. Терапевт, который переключает внимание клиента с его сильного переживания на свою шутку, прерывает фигуру пациента и показывает свою защитную реакцию на его переживания.

Юмор может быть препятствием для серьезности обсуждения проблем – пациент может почувствовать, что некоторые темы запретны и нежелательны для разговора. В этом случае он поддержит терапевта и будет избегать или обесценивать то, что является важным. Такое избегание, конечно же, возможно не только при использовании юмора, однако, риск при использовании комического возрастает.

Также юмор не следует использовать для унижения и злобного высмеивания клиента. Хотя существует точка зрения уже упомянутого Френка Фарелли, который настаивал на использовании «терапевтического садизма» в работе с пациентами, заключающегося в том, что терапевт не должен избегать своих агрессивных чувств и по возможности трансформировать их в нечто полезное для работы. хотя, следует добавить, что Фарелли писал о высмеивании в отношении поведения пациента, и напротив, его теплой поддержке как личности.

Юмор также нежелателен,  когда он удовлетворяет собственное желание терапевта поразвлечься и отнимает время и энергию от работы с пациентом. Такое использование юмора говорит в большей степени о затруднениях самого терапевта и невозможности разместить их в контакте. 

На мой взгляд, риски при работе с юмором являются неизбежными, сама природа юмора, его двойственность и парадоксальность не позволяют свести к минимуму опасность его использования, что однако, я не рассматриваю как препятствие, а скорее, как возможность нового творческого приспособления во взаимодействии с пациентами. Как мне кажется, в творческом приспособлении всегда заключен риск неудачи, опасность провала, если выбранная стратегия не сработает. С одной стороны, такая ситуации оставляет меня в некоторой небезопасности, с другой – она поддерживает мои творческие усилия, изобретательность, дружелюбие и внимательность. 

Заключение.

В этой статье я попытался представить свои размышления о применении юмора в гештальт-терапии. Я очень вдохновлён комическим и считаю юмор универсальным языком всего человечества. Юмор приносит радость и удовольствие и позволяет говорить просто о сложных и болезненных вещах. Он является тем самым противовесом драме и отчаянию нашей жизни, поддерживая интерес, человечность и теплоту контакта. Все эти качества юмора открывают дорогу его использованию в психотерапии.Такая психотерапия была бы сложным, но невероятно интересным мероприятием, парадоксальным, сопряженным с риском и требующим огромной внимательности и дружелюбия от терапевта. 

Библиография

Декостер Софи. Взгляд на желание с гештальтисткой точки зрения. www.ilyaberezin.ru/stat-1/sofi-dekoster 

Кретьен Анн. Пребывание в awareness, на тонком острие бодрствования. www.ilyaberezin.ru/stat-1/ann-kretien 

 Род Мартин. Психология юмора. СПб: Питер. 2008

Парлетт Малькольм. Очерки о теории поля.

Фарелли Френк. Провокационная психотерапия. Издательство "Екатеринбург". 1996